Адельберт фон Шамиссо
Нищий и его пес
«Три талера штрафа за старого пса?!
Пусть лучше разверзнутся небеса!
О, черте бы побрал полицейских вельмож!
Ведь это, выходит, прямой грабеж!
Смотрите: я болен, я стар и слаб,
Себя самого прокормить хотя б!
Ни денег, ни хлеба давным-давно…
Досталось мне только несчастье одно.
Но, если я голодал и болел,
Скажите, кто в мире меня пожалел?
Кто голод и холод со мной делил,
О, кто мне единственным другом был?
Когда бушевала зима вокруг,
Кто грел меня в пору январских вьюг?
Кто, как родного, меня любил,
Глодал свою корку и не скулил?
Эх, видно, замкнулся проклятый круг!
Должны мы расстаться, мой верный друг.
В награду за службу, за честный труд
Тебя мне приказано бросить в пруд.
Вот - плата за тысячи добрых дел!
Да, братец, таков и людской удел.
К чертям! Я солдат, я с врагом воевал,
Но палачом я пока не бывал.
Вот это – камень, а вот – канат,
А это – вода. Приготовься, брат.
Чего так смотришь? Давай пойдем.
Еще полшага – и дело с концом…»
Но только он петлю над ним занес,
Лизнул ему ласково руку пес;
К ногам его с радостным визгом приник…
И – петлю надел на себя старик.
С проклятьями к берегу он поспешил,
Собрав остатки последних сил,
И бросился в воду рывком одним.
Вода, расступившись, сомкнулась над ним.
Пес – мигом к нему! Но вода глубока.
Тогда он вблизи разыскал рыбака
И лаем позвал его к месту беды.
Но мертвым старик извлечен из воды.
…На кладбище тело рыбак отвез.
За гробом плелся один лишь пес,
И там, где растет надмогильный мох,
Скуля, испустил он последний вздох.
«Три талера штрафа за старого пса?!
Пусть лучше разверзнутся небеса!
О, черте бы побрал полицейских вельмож!
Ведь это, выходит, прямой грабеж!
Смотрите: я болен, я стар и слаб,
Себя самого прокормить хотя б!
Ни денег, ни хлеба давным-давно…
Досталось мне только несчастье одно.
Но, если я голодал и болел,
Скажите, кто в мире меня пожалел?
Кто голод и холод со мной делил,
О, кто мне единственным другом был?
Когда бушевала зима вокруг,
Кто грел меня в пору январских вьюг?
Кто, как родного, меня любил,
Глодал свою корку и не скулил?
Эх, видно, замкнулся проклятый круг!
Должны мы расстаться, мой верный друг.
В награду за службу, за честный труд
Тебя мне приказано бросить в пруд.
Вот - плата за тысячи добрых дел!
Да, братец, таков и людской удел.
К чертям! Я солдат, я с врагом воевал,
Но палачом я пока не бывал.
Вот это – камень, а вот – канат,
А это – вода. Приготовься, брат.
Чего так смотришь? Давай пойдем.
Еще полшага – и дело с концом…»
Но только он петлю над ним занес,
Лизнул ему ласково руку пес;
К ногам его с радостным визгом приник…
И – петлю надел на себя старик.
С проклятьями к берегу он поспешил,
Собрав остатки последних сил,
И бросился в воду рывком одним.
Вода, расступившись, сомкнулась над ним.
Пес – мигом к нему! Но вода глубока.
Тогда он вблизи разыскал рыбака
И лаем позвал его к месту беды.
Но мертвым старик извлечен из воды.
…На кладбище тело рыбак отвез.
За гробом плелся один лишь пес,
И там, где растет надмогильный мох,
Скуля, испустил он последний вздох.